Концепция четырех фундаментальных мотиваций описывает предпосылки для экзистенциальной жизни, без которых человек не может жить с внутренним согласием.
Остановимся на этих четырех условиях подробнее.Первое условие возникает на основе банального факта: я есть, я родился. Но что же будет дальше? Могу ли я справиться с бытием? Понимаю ли я его? Я здесь, я есть — как это возможно? Вопросы, касающиеся этого «само собой разумеющегося» факта, очень глубокие. Если я когда-либо стану размышлять над ними, то почувствую, что, собственно говоря, не могу этого понять. Однако я есть. И это ставит меня перед основным вопросом экзистенции: я есть — но могу ли я быть? Могу ли я вообще занять место в этом мире при этих условиях и с этими возможностями? Для этого мне нужны три вещи: опора, пространство и защита. Достаточно ли мне пространства, чтобы быть? Что является опорой в моей жизни? Есть ли у меня защита, принимают ли меня, есть ли у меня родина, дом? Если у меня этого нет, то возникает беспокойство, неуверенность, страх. Если это есть, то я доверяю этому миру, но также доверяю и себе, может быть, даже Богу, — все это темы первой фундаментальной мотивации, отвечающей на вопрос: могу ли я быть в этом мире?
Чтобы мочь быть, недостаточно получить опору, пространство и защиту, — я должен также овладеть этими предпосылками, я должен решиться на них, я должен пойти на них. Мое активное участие в этом основном условии существования заключается в том, чтобы принять позитивное и выдержать негативное. Принятие — это готовность войти в пространство, встать на опору и дать себя защитить, короче говоря, «быть», а не убежать. «Выдержать» значит иметь достаточно сил, чтобы оставить как есть все тяжелое, таящее в себе опасность, неизлечимое, посланное судьбой и не подлежащее изменению, вынести то, чего нельзя изменить. Жизнь ставит мне условия, и мир имеет свои законы, перед которыми я должен склониться («быть субъектом» = подчиниться), но вместе с тем эти условия являются надежными, непреложными, дающими опору. Я могу принять их как данность только в том случае, если они не угрожают моему бытию. Если пространства хватает, чтобы и я сам мог существовать, тогда обстоятельства мне больше не угрожают. Умея выдержать и принять, человек создает для себя пространство бытия.
Если человек имеет пространство в мире, в это пространство вписывается жизнь. Однако недостаточно «мочь быть в мире»; это бытие должно быть хорошим. Моей жизни присуще также эмоциональное измерение: я живу не механически — я чувствую, переживаю, испытываю волнение и страсть. Быть живым означает плакать и смеяться, ощущать радость и горе, переживать приятное и неприятное, сталкиваться с ценным и с тем, что отнимает ценное. То, в какой степени я способен испытывать радость, определяет и то, насколько глубоко я способен страдать. И наоборот: если я избегаю страданий, то заме¬чаю, что и радость моя становится не такой глубокой. Амплитуда эмоциональности в одинаковой степени распространяется в обоих направлениях, а страдание является не патологической, а естественной частью жизни. Но почему я должен быть согласен с этой жизнью и этими страданиями?
Таким образом, существование ставит меня перед вопросом: нравится ли мне жить? Сам факт моего существования — это хорошо? Не только тяготы и страдания отнимают у нас радость жизни. Часто это банальность будней и небрежность образа жизни: они делают жизнь пресной. Чтобы жизнь мне нравилась, чтобы я ее любил, мне опять же нужны три вещи: близость, время и отношения с другими людьми. Могу ли я воспринять и удержать близость к вещам, животным и людям? Могу ли я допустить близость Другого? Чему я уделяю время? Уделять чему-то или кому-то время значит дарить время своей конечной жизни — кусочек или часть жизни, задерживаясь у Другого. Сложились ли у меня с кем-то отношения, которые дают мне ощущение близости? Чувствую ли я себя с кем-то по-настоящему тесно связанным? Если у меня нет такой близости, таких отношений, времени, которое я могу кому-то уделить, то возникают тоска, потом холод и, наконец, депрессия, а если есть, я испытываю чувство полета по отношению к миру и к самому себе, ощущаю глубину жизни. Этот опыт представляет собой основную ценность существования, он дает самое глубокое ощущение ценности жизни. Фундаментальная ценность — мое самое глубокое отношение к жизни — присутствует в каждом отдельном переживании, окрашивает эмоции и аффекты, служит фоном тому, что мы для себя определяем как важное, как ценность.
Однако недостаточно только того, чтобы иметь с кем-то близкие отношения и уделять ему время. Требуется также мое внутреннее согласие и мое активное участие. Когда я поворачиваюсь лицом к жизни, «открываю свое сердце» другим людям, вещам, животным, духовным ценностям, то я иду к самому себе. Если я действительно поворачиваюсь к жизни, то я решаюсь воспринять близость, «дотрагиваюсь» до жизни, притягиваю ее к себе, удерживаю себя в отношениях. Это приводит в движение жизнь во мне. Второе условие для жизни с внутренним согласием, основной вопрос второй фундаментальной мотивации — нравится ли мне жизнь? — касается того, сколько во мне жизни, каково качество моей жизни.
Как бы ни был хорош полет чувств, его недостаточно для исполненной экзистенции. Я чувствую себя связанным с другими, но одновременно я ощущаю себя другим, отличающимся от них; речь идет о той инаковости и уникальности, которая проводит границу между мной и другими. Рано или поздно я узнаю, что я сам дол¬жен прожить свою жизнь, что многие вещи никто не сделает за меня, что, в сущности, я — один, и время от времени мне даже необходимо одиночество. А вокруг — множество таких же, как я, индивидуальностей, и я испытываю уважение к их уникальности. В этом мире я со всей очевидностью обнаруживаю свое Я, и это ставит меня перед важнейшим вопросом: я есть — но имею ли я право быть собой? Имею ли я право быть таким, какой я есть, вести себя так, как я себя веду? Это уровень идентичности и этики. Чтобы по¬дойти к самой возможности положительного ответа на этот вопрос, мне нужны уважительное внимание к себе, справедливая оценка и признание ценности моей личности. Кто меня так видит и ценит? За что меня уважают и за что я сам себя могу уважать? Могу ли я признать важность собственного Я? Могу ли отвечать за свое поведение, воспринимать его как правильное? Если этого третьего условия нет, то возникают одиночество, желание спрятаться за чувством стыда, истерия, а если есть, то я обретаю свою аутентичность, утешение и самоуважение. В результате неустанных стараний такого рода формируется моя самоценность, глубокая ценность того, что я есть в своей сущности.
Чтобы иметь право быть самим собой, недостаточно только получить внимание, уважение и признание, я должен сам говорить себе «да». Для этого я могу что-то активно делать: уважать других, идти им навстречу, при этом отделять свое от чужого, защищая собственное. Проведение границ и встреча — и то и другое необходимо, чтобы я мог проживать бытие собой, не становясь при этом одиноким. Встреча с Другим помогает преодолеть границу, дает мне возможность найти в Ты свое Я. Это третье условие.
Если я могу быть в мире, люблю жизнь и могу в ней быть собой, это означает, что созданы предпосылки для четвертого фундаментального условия экзистенции: обнаружения того, ради чего мне стоит жить. Недостаточно просто быть и чувствовать, что ты приспособился. В определенном смысле мы должны также и превзойти себя, мы хотим в чем-то раскрыться, внести себя в жизнь, хотим получить какие-то достойные результаты. Таким образом, осознавая конечность отведенного мне времени жизни, я задаю вопрос о смысле экзистенции: я есть — для чего это нужно ? Для ответа на него мне нужны поле реальных возможностей, понимание структурных взаимосвязей, в которых я нахожусь, и надежда еще что-то ценное встретить или создать в будущем. Где я необходим? Кому нужен? Кто меня ждет? Где я могу чего-то добиться? Вижу ли я себя в превосходящей меня самого системе взаимосвязей, которые придают моей жизни структуру и ориентиры? Есть ли что-либо, что еще должно произойти пока моя жизнь продолжается? Если у меня этого нет, то возникают пустота, фрустрация, даже отчаяние и часто зависимость, а если есть, то я выхожу на путь действий с самоотдачей, который приводит меня, в конце концов, к обретению подходящей мне формы служения или к религии. Сумма этих познаний составляет смысл моей жизни, она приводит к экзистенциальному исполнению моей жизни.
Однако недостаточно только находиться в поле деятельности, ориентироваться во взаимосвязях и иметь ценности в будущем, необходима еще феноменологическая позиция. Это экзистенциальный подход к бытию: позиция открытости, которая позволяет ситуации сделать запрос в отношении себя. «Что хочет от меня этот час, на что я должен дать ответ?» Таким образом, речь идет не только о том, что я жду от этой жизни, но и о том, чего ждет жизнь (ситуация) от меня, что я могу и должен сейчас сделать для других и для себя. Мое активное участие заключается в позиции открытости: привести себя в соответствие с ситуацией, проверить, хорошо ли то, что я делаю: для других, для меня, для будущего, для мира, в котором я нахожусь.
Когда у человека наблюдается дефицит одной или нескольких фундаментальных мотиваций (например, он теряет опоры, не может решиться на близость, переживает низкую самоценность и т.д.), он испытывает психическую нужду, сильное давящее, принуждающее чувство недостатка чего-то жизненно важного.
(с) А.Лэнгле